Служба на флоте (продолжение) (16 фото)

Матросы после присяги в Балтийске.

В Балтийске мы были около 10 вечера. Пошли пешком от конечной остановки автобуса и минут через 20 переступили порог военной гавани. Перед нами возвышались какие-то ржавые корыта. Нас завели в одно из них — эскадренный миноносец «Беспокойный», или просто «Бес».

На корабле уже был отбой, поэтому своего имени он не оправдывал.
Нас сразу повели на камбуз, осмотрели, показали, как вставляется ленточка «Балтийский флот» в беску (бескозырку) и предложили сдать телефоны. Например, чтобы не подрезали, чтобы не отобрали (разрешено пользоваться только в свободное время с 7 до 8 вечера), чтобы не отобрали и не прибили «соткой» на доску почета и так далее.
Последнего никто не захотел и на столе очутились самые разнообразные телефоны, в количестве превышающем нас почти в два раза. В итоге за неделю на «Бесе» не выжил только один телефон. Владельца обнаруженного сотового попросили на нем попрыгать, постучать каской и в довершении отправить поплавать за борт. Видимо гвозди закончились.

Разобравшись с телефонами, нас отвели в кубрики. Тут мы уже с грустью вспоминали душный камбуз — в кубаре было жарче, чем в душегубке. Причём самый смак мы пропустили. Дня за два до нас там было 34 градуса (иллюминаторов нет, вентиляция не работает). В общем залез я на третью шконку под потолком и, потный как кабан, уснул.

Утром нас в первую очередь порадовал своей чистотой и ухоженностью гальюн. Находиться там можно только в противогазе, и то не долго, а то от природного аромата, думаю, когда-нибудь в нём треснут стёкла. Зато после такого опыта больше не напугает никакой общественный туалет.
Первым ответственным заданием было пришить погоны и шеврон на парадную форму. Шить умел далеко не каждый и то и дело из разных углов раздавались красноречивые возгласы. Потом выяснилось, что примерно столько же не умеют гладить. Зато каждый в совершенстве владел армейским диалектом русского языка, что и стремился показать любому. А любой отвечал взаимностью.

«Беспокойный» уже вряд ли выйдет в море: ввиду своего состояния и в данный момент он выполняет функцию ещё одного распределителя для рмпшников (рота молодого пополнения), то есть нас.


С него уже после присяги большинство молодых перекидывают на ходовые коробки.

На швартовке в гавани обычно не дают курить на корабле, ведь есть причальная стенка. Однако, туда пускают далеко не всегда. Поэтому кто посмелее, идёт на бак (как раз таки место для курения в море на носу корабля). Там свежий воздух, но велик шанс быть пойманным и занятым каким-нибудь увлекательным делом. Другие же идут в гальюн. Мне трудно себе представить, насколько сильно нужно хотеть курить, чтобы добровольно отправиться дышать дерьмом всего экипажа с небольшим вкраплением табачного дыма, однако любителей нашлось хоть отбавляй.
Понемногу мы начали узнавать про другие корабли. Я сразу решил, куда я хочу. Напротив нас стоял СКР (сторожевой корабль) «Ярослав Мудрый», который в ближайшее время собирался идти на боевое дежурство на 9 месяцев, как раз в сторону той самой Сирии, с возможностью «посмотреть мир».

Люди, полежавшие в госпитале, возвращались на «Бес» с довольными харями и рассказами, как там хорошо кормят. Те же, кто побывал ещё и на «Ярике», заверяли, что на нём ещё лучше. Я в общем-то не голодал и на «Бесе», но так как жрать — моё любимое занятие, от такого ещё больше захотел в Сирию.
Тем временем рмпшники, прибывшие на «Бес» чуть раньше нас и уже принявшие присягу, обсуждали как наоборот избежать боевой службы. Например, в каких количествах есть грифель от карандаша или где достать йод с сахаром.
Ну а дальше пошла неделя ожидания и подготовки к нашей присяге. Начало недели полностью состояло из приборок и нарядов на камбузе, а конец из, соответственно, подготовки.


На камбузе можно хорошо поесть и спокойно посидеть, спрятавшись в овощевичке и спокойно чистить картошку, пока остальные драят палубу под жарким солнцем. Правда после четырёх часов картохи, руки отмываются ровно три дня.
В течение недели информация про «Ярик» всё время менялась: то он переполнен и никто больше не нужен, то часть списали с боевой и люди уже нужны, то он вообще уходил в море и казалось, что уже с концами. Нас даже переселили в кубрик с люмиками, так что можно было наблюдать, как он отходит и возвращается, и предаваться мечтаниям о боевой славе и женщинах, не дающих прохода бывалым морякам.

А между мечтаниями нас чутка учили ходить строевым, поворачиваться нале/напра-Во, зачитывать присягу с выражением, синхронно кричать «Ура!» и держать невидимые автоматы.
В итоге присяга прошла достаточно бодро и те, к кому приехали родственники, ушли с ними в город до вечера. Главной задачей в увольнении была встреча с обычным белым унитазом — справились все на отлично и потом долго ещё делились впечатлениями. А по возвращении нас обрадовали, что никакого «Ярослава» нам не видать и пойдём мы на флагман БФ эсминец «Настойчивый».


Вернувшись из города с гостинцами для товарищей, я нашел свою пилотку со сломанной кокардой. С моей целую сняли, а рядом заботливо положили сломанную. Ну чтоб я совсем без ничего не остался. Порадовавшись за того, у которого пилотка снова приобрела человеческий вид, я при помощи вкусной (как мне потом сказали) груши получил две новых кокарды.

* * *
В ожидании перехода на «Настю» («Настойчивый»), все скучали на юте в мобилах, а один товарищ достал бритву и начал приводить себя в порядок. Как известно, тот кто бреется утром — любит начальника, тот кто бреется вечером — любит жену, а тут стало быть полдень. На вопрос зачем, товарищ ответил: 

Все понимающе загоготали, но за бритвами больше никто не полез.
Тут и команда «в колонну по трое!» прозвучала и мы выдвинулись.
Продолжение следует...