+4
Правила жизни Дженнифер Лоуренс
БЫТЬ СЕКС-СИМВОЛОМ — это странно. Но не так уж и плохо.
Я ЕДИНСТВЕННАЯ ДЕВЧОНКА, родившаяся в моей семье за 50 лет. Лоуренсы умеют делать только мальчиков. Я гребаное чудо.
Я НЕ ИЗ ГОЛЛИВУДА, Я ИЗ КЕНТУККИ, а Кентукки — это не то место, где родители говорят своим детям: «Ты должна стать знаменитой». Так что когда в 14 лет я заявила, что еду в Нью-Йорк, чтобы стать актрисой, родители сказали мне: «Ну уж нет». Но у меня были деньги, которые я заработала сиделкой, и я сказала: «А я все равно поеду».
ПОНАЧАЛУ МАТЬ ХОТЕЛА, ЧТОБЫ У МЕНЯ НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ. Она рассуждала так: ничего не выйдет — вернется домой. И ее можно понять: в 14 лет ее дочь ушла из дома.
О ЖИЗНИ НА УЛИЦАХ Я ЗНАЮ не больше абрикосового пуделя.
ЕСТЬ АКТРИСЫ, КОТОРЫЕ СОЗДАЮТ СЕБЯ САМИ, есть актрисы, которые позволяют другим себя создавать. Я хочу верить, что создала себя сама.
КАК Я СТАЛА АКТРИСОЙ? В младших классах я была патологической лгуньей — как будто все время хотела кого-то переиграть. Если я слышала, как кто-нибудь жалуется: «Боже, как болят мои ноги», — я тут же говорила: «Ноги? Мне должны ампутировать обе на следующей неделе». Однажды моя мать пришла в школу, а ей говорят: «Мы так соболезнуем Дженнифер по поводу ног». Мать отозвала меня в сторону, и я выложила ей все свое вранье: «А еще я говорила, что наш отец плавает на барже, что мы были когда-то миллионерами, что ты снова беременна, что мне ампутируют ноги на той неделе и что по выходным я стерилизую кошек и собак». Но теперь, когда я стала актрисой, я могу больше не лгать.
УСПЕХ НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ РАБОТАТЬ МЕНЬШЕ и обращаться с людьми как с дерьмом.
КРАСНАЯ КОВРОВАЯ ДОРОЖКА — ЭТО ЧЕРТОВСКИ СТРАШНО. Ты чувствуешь ужас, дрожь, волнение, нервозность и поэтому ведешь себя как безумная чихуахуа.
НИКАКАЯ Я НЕ ИКОНА СТИЛЯ. Я человек, которого к красной дорожке готовят настоящие профессионалы, приговаривая: «Пляши, обезьянка, пляши».
ГДЕ МОЙ «ОСКАР»? Вначале я хотела поставить его у себя дома, но потом его увидела мать и, типа, «теперь он мой!» Кажется, он стоит у нее на пианино.
СРАЗУ ПОСЛЕ ОСКАРОВСКОЙ ЦЕРЕМОНИИ Я ОТПРАВИЛАСЬ на вечеринку к Харви Вайнштейну (знаменитый американский продюсер. — Esquire). Постояла там немного с бокалом вина, посмотрела, как напиваются мои родители, а потом тихонько сбежала домой.
Я ДОМОСЕДКА. Всегда ищу причину, чтобы остаться дома.
ИЗВЕСТНОСТЬ — это когда ты вдруг понимаешь, что не можешь пойти в магазин за бананами. И не потому, что тебе лень оторвать задницу, а потому, что вчера ты уже ходила туда и на тебя кинулся какой-то псих, умоляя с ним сфотографироваться.
НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ НА ИДИОТОВ — не самый плохой способ прожить жизнь. Особенно учитывая, что жизнь ими полна.
Я БЫ ВСЕГДА ХОТЕЛА ЗНАТЬ, в какой момент меня фотографируют папарацци. Тогда я смогла бы избежать заголовков типа «Дженнифер Лоуренс три дня подряд носит одни и те же джинсы».
ГОВОРЯТ, я одеваюсь как шлюховатая лесбиянка.
СЕЙЧАС, КОГДА Я МНОГО ЗАРАБАТЫВАЮ, я стала еще больше ненавидеть высокие цены. Когда я захожу в какой-нибудь лос-анджелесский магазинчик и вижу футболку за 150 долларов, во мне просыпается маленькая злая кентуккийка.
В КЕНТУККИ ВСЕМ НАСРАТЬ на дизайнерскую одежду.
Я ВЫРОСЛА В СЕМЬЕ РЕСПУБЛИКАНЦЕВ, но разделяю не все республиканские ценности. Мое отношение к предстоящим выборам очень простое: если Дональд Трамп станет президентом Соединенных Штатов, это будет мировая катастрофа. Но, кажется, он лишь увеличивает шансы демократов на победу.
ЕСТЬ ЛИ СРЕДИ МОИХ СВЕРСТНИКОВ новые Роберты Редфорды и Полы Ньюманы — вот в чем вопрос. Ммм… Кажется, нет.
ВОЗМОЖНО, Я БЫ ПОПРОБОВАЛА СЕБЯ В КАЧЕСТВЕ РЕЖИССЕРА. Кто знает? Ведь десять лет назад я и представить не могла того, что со мной происходит сейчас. А может, еще через десять лет я буду чемпионкой родео.
ЛЕТ В ПЯТЬ Я ХОТЕЛА БЫТЬ ДОКТОРОМ, так что кровь и кишки меня не смущают.
В ДЕТСТВЕ Я УБИВАЛА СВЕРЧКОВ, потому что они скакали по моей комнате и сводили меня с ума. Я думала о том, чтобы оторвать одному из них голову и оставить на пороге как предостережение остальным. Но сверчки не поймут таких знаков. Вот крысы поймут. Крысы — умные ублюдки.
ДЖУНГЛИ — НЕ ЛУЧШЕЕ МЕСТО ДЛЯ ТЕХ, КТО ВСЕГО БОИТСЯ. Когда мы снимали «Голодные игры», все говорили мне, что в джунглях нет пауков. Но потом я увидела сразу трех и начала реветь. Так что я настоящая алкоголичка. Черт, нет! Я хотела сказать — паукофоб.
Я АКТРИСА. Я не хочу, чтобы меня помнили по одной роли.
КОГДА ТЫ ОБЩАЕШЬСЯ С ЛЮДЬМИ, меньше всего тебе хочется, чтобы тебя запоминали как «ту девушку с сиськами».
ВОЗМОЖНО, КОГДА-НИБУДЬ Я СТАНУ КОНЧЕНОЙ СУКОЙ, хотя их и так вокруг слишком много.
В ГОЛЛИВУДЕ ВСЕ НАЗЫВАЮТ МЕНЯ ОБЖОРОЙ. Я считаюсь толстой, потому что жру, как пещерный человек. Кажется, я единственная актриса, которая избежала слухов об анорексии.
НЕНАВИЖУ ДИЕТЫ. Если кто-то при мне говорит слово «диета», мне сразу хочется сказать: «Иди и трахни себя сам».
МОЯ ТАТУИРОВКА — H2O — просто напоминает мне о том, что надо пить больше воды. В мире для меня нет более важного символа или фразы. Надо чаще пить. На протяжении всей жизни. Всегда. Это очень практичная татуировка.
Я ЖИВУ ПРОСТОЙ ЖИЗНЬЮ. В конце рабочего дня для меня нет ничего лучше, чем еда из сетевой забегаловки и хорошая порция реалити-шоу.
ВСЕ, ЧТО МНЕ НУЖНО ОТ ОТНОШЕНИЙ — ЭТО КТО-ТО, с кем можно смотреть телевизор.
С каждым новым фильмом мне все легче быть самой собой.
МОЙ САМЫЙ БОЛЬШОЙ СТРАХ — петь перед людьми. И еще я ужасно танцую — примерно как Микки-Маус на электрическом стуле.
ЕСТЬ МУДРЫЕ ФРАЗЫ, КОТОРЫЕ НЕЛЬЗЯ СКАЗАТЬ, не скатившись в пошлость. Например: будущее в ваших руках.
Я УМЕЮ ОЧЕНЬ БЫСТРО ССАТЬ. Это мой талант. Это я умела всегда.
Проголосуйте за этот материал!
+4
0 комментариев